— Я ведь сын офицера, улыбнутся Камал,- и мечтал стать военным. Знаешь, у нас есть пословица: «Трон для эмира, весы для торговца, плуг для крестьянина, меч для афганца».

И меня с детства учили стрелять и владеть саблей, а верховая езда была моей страстью. Когда отец хотел наказать меня, он запрещал в течение дня подходить к коню. Я думал, вырасту-буду сра- жаться c англичанами. Думал так, а вышло иначе-стал журналистом. И

не жалею. Пока мы не победим невежество, Афганистан сильной страной

не будет.

Камал помолчал и с горечью добавил: — Заразу надо уничтожать с

корнем, иначе рано или поздно она уничтожит нас.

Широкая наезженная дорога кончилась, и теперь Караван медленно двигался через узкое ущелье, по которому едва могли пройти слоны. А когда уже

казалось, что самое трудное позади, отряд вышел на карниз, под которым

зияла казавшаяся бездонной пропасть.

Гоппе ехал во главе растянувшегося на полкилометра каравана, а Чучин

замыкал процессию.

Три глухих удара раздались один за другим из самых недр земли. Конь испуганно рванул, и Иван с трудом удержал его. Он потрепал жеребца по холке. Тот немного успокоился.

Метрах в десят перед Чучиным дорога делала крутой поворот. Караван

уже скрылся за изгибом. В поле зрения остался лишь один погонщик, который

вел груженого верблюда за своей лошадью.

Внезапный грохот почти оглушил Ивана. Сильнейший толчок едва не выбил его из седла. У жеребца подкосились ноги, и он опустился на колени.

Гора гудела и дрожала. Сверху посыпались камни. Погонщик соскочил

с лошади, Иван сделал то же самое.

Камни рушились на карниз и на боковую стену как раз в том месте, где

дорога делала изгиб. Верблюд испуганно шарахнулся в сторону, зацепив

погонщика. Тот отступил, не удержался на ногах и, нелепо взмахнув руками, полетел в пропасть.

Чучнн бросился к краю обрыва. Под карнизом, на расстоянии чуть больше

человеческого роста находился небольшой выступ.