— Я ведь сын офицера, улыбнутся Камал,- и мечтал стать военным. Знаешь, у нас есть пословица: «Трон для эмира, весы для торговца, плуг для крестьянина, меч для афганца».
И меня с детства учили стрелять и владеть саблей, а верховая езда была моей страстью. Когда отец хотел наказать меня, он запрещал в течение дня подходить к коню. Я думал, вырасту-буду сра- жаться c англичанами. Думал так, а вышло иначе-стал журналистом. И
не жалею. Пока мы не победим невежество, Афганистан сильной страной
не будет.
Камал помолчал и с горечью добавил: — Заразу надо уничтожать с
корнем, иначе рано или поздно она уничтожит нас.
Широкая наезженная дорога кончилась, и теперь Караван медленно двигался через узкое ущелье, по которому едва могли пройти слоны. А когда уже
казалось, что самое трудное позади, отряд вышел на карниз, под которым
зияла казавшаяся бездонной пропасть.
Гоппе ехал во главе растянувшегося на полкилометра каравана, а Чучин
замыкал процессию.
Три глухих удара раздались один за другим из самых недр земли. Конь испуганно рванул, и Иван с трудом удержал его. Он потрепал жеребца по холке. Тот немного успокоился.
Метрах в десят перед Чучиным дорога делала крутой поворот. Караван
уже скрылся за изгибом. В поле зрения остался лишь один погонщик, который
вел груженого верблюда за своей лошадью.
Внезапный грохот почти оглушил Ивана. Сильнейший толчок едва не выбил его из седла. У жеребца подкосились ноги, и он опустился на колени.
Гора гудела и дрожала. Сверху посыпались камни. Погонщик соскочил
с лошади, Иван сделал то же самое.
Камни рушились на карниз и на боковую стену как раз в том месте, где
дорога делала изгиб. Верблюд испуганно шарахнулся в сторону, зацепив
погонщика. Тот отступил, не удержался на ногах и, нелепо взмахнув руками, полетел в пропасть.
Чучнн бросился к краю обрыва. Под карнизом, на расстоянии чуть больше
человеческого роста находился небольшой выступ.