Не знал, удивился Иван, что в Термезе до революции летчики были.

А какой у него самолет?

Oн вовсе не летчик,- рассмеялся Камал.- Он бывший офицер. Ротмистр.

Ротмистр? Кавалерист? Совсем хорошо. Чему же он учил?

Он распустил по Кабулу слух, что прожил несколько лет в Тибете и там

буддистские монахи будто бы научили его летать без всяких аппаратов.

И много он набрал учеников?

Да десятка два уж наверняка. Пообещал им, что они Кабул с неба увидят. Не знаю, на что он рассчитывал. Людям трудно долго морочить головы.

Значит, все-таки догадались, что жулик?

Нет, Городецкий объявил, что обучение длительное, рассчитано лет на пять-шесть. А недавно он куда-то исчез. Может быть, испугался вашего появления в Кабуле.

И Камал небрежно подхлестнул коня узорчатой камчой.

Караван приближался к месту своей очередной стоянки.

Рабаты, в которых караван останавливался через каждые двадцать-тридцать километров, были так похожи друг на, друга, словно их лепили по одному и тому же образцу одни и те же мастера. Когда-то в средние века они

служили крепостями, но затем, потеряв свое военное значение, постепенно пришли в запустение.

Это были мрачного вида четырехугольные строения с угловыми, часто

полуразрушенными башнями и массивными глинобитными стенами в тричетыре метра высотой. В Одной из них темнели широкие двустворчатые ворога.

Внутри по двум противоположным стенам располагались комнаты для жилья — тесные и грязные, а у третьей стены были оборудованы помещения для лошадей и верблюдов.

На просторном, надежно защищенном высокими стенами дворе караван-сарая было тихо. Рядом с громадными весами валялись какие-то котлы, куски

кожи, кошмы, железо.

Хозяин рабата, немного суетливый, но приветливый человек, встретил отряд

радушно. Дела у него, очевидно, шли недурно — круглое лоснящееся лицо

так и сияло благодушием.

Страница 34